Говорят, боль  — привилегия живых:
            когда умираешь, страдания прекращаются.      Я в это не верю…

Англия. 1805 год.
Ветер, завывая, гнал по свинцовому небу черные, налитые дождем, облака. Сквозь них, изредка, словно подглядывая, виднелись мириады звезд, которые тут же ревниво скрывали тучи. Лес, мрачный и таинственный, стеной окружал городок  Норидж, столицу графства Норфолк, расположенного на востоке Англии. Если городок служил оплотом цивилизации в этом крае, то сам лес внушал опасения по поводу его доброжелательности. Ходили легенды о страшных чудовищах, живущих в нем и похищающих одиноких путников, идущих через него и  направляющихся в город, так как это была единственная дорога, позволяющая туда попасть.
По лесной тропе, между двумя дорожными колеями, в которых плескалась мутная вода, шел человек. На его плече был тюк, огромный и тяжелый, но он, посвистывая в такт шагам, легко и непринужденно ступая по влажной земле, уверенно двигался вглубь леса…

…Боль… Я чувствую боль и огонь.… Нет, не огонь, а пламя! Всепожирающее и безумное, захлестывающее каждую клеточку моего тела и сводящее меня с ума! Это Ад? Я умер, и за свои грехи попал на огненную сковороду к Сатане?! Что ты со мной сделал?! Как ты это сделал?! И самое главное, кто ты?!...

Легкие капли дождя упали на лицо Мартина ван Лейдена и заставили его недовольно поморщиться.
Какого черта?! Откуда здесь вода? Или этой идиотке приспичило поиграться со мной?
Едва приоткрыв глаза, он увидел перед собой пожухлую траву и рваные листья, слегка трепетавшие при каждом порыве ветра. Сквозь пелену тумана, окутавшего его сознание, начали проникать звуки: треск деревьев в костре, скрип вековых дубов и сосен, стоны и шорохи ночного леса и его обитателей. Подняв голову, Мартин недоуменно огляделся по сторонам. Он не мог понять, как здесь оказался, ведь еще секунду назад он был в теплой постели, рядом лежала голая девица, и, он собирался вкусить все прелести грешной жизни после своего долгого отсутствия  в родных краях.
Черт! Что с моими руками?!
Пытаясь пошевелиться, и ощущая, как каждая мышца ноет от напряжения, Мартин почувствовал бечевку, врезавшуюся в его запястья. Руки парня были стянуты за спиной и связаны крепким узлом, а сам он был прислонен спиной к огромному стволу дуба. Напротив него, на другом конце маленькой полянки, в центре которой горел костер, сидел красивый блондин, с задумчивым видом помешивая прогоревшие ветки и изредка подкидывая новые.
Лукас! Дьявольское отродье! Конечно, как я мог забыть, что твоя драгоценная персона помешала мне насладиться женскими прелестями! А теперь ты еще и притащил меня сюда, привязал к дереву как последнего раба и что-то подмешал в мое вино, иначе с чего бы я ощущал себя цыпленком на жаровне?!
Ярость вырвалась на волю. Она поднималась из глубины души, душила его и понукала всыпать брату так, чтобы он надолго запомнил, что связываться со старшим братом – смертельно опасно. Незаметно дернув руками, Мартин понял, что брат постарался на славу, запястья были словно скованы. Приглушенный стон вырвался из его губ, парень попытался смягчить злость, прозвеневшую в нем, он не хотел, что Лукас что-то заподозрил.
Блондин, расслышав стон, вскинул голову и, подойдя к Мартину,  приподнял его лицо за подбородок и пристально посмотрел в глаза.
- Мартин, ты слышишь меня?
Пальцы Лукаса, нежно и ласково, коснулись лица брата. Они неторопливо, с особой любовной лаской, совершили свой танец по его коже, мимолетно касаясь глаз, скул, губ…
Мартин ждал. Он ждал, когда Лукас решится и позволит страсти затуманить здравый рассудок и будет беззащитен, как ребенок. В глубине глаз блондина загорелся томный огонек желания и, наклонив голову, он приблизил свои губы к губам Мартина.
На малую, совсем ничтожную долю секунды, Мартин позволил себе ответить на поцелуй. Лукас всегда вызывал в нем дикое и почти неконтролируемое плотское желание, он был афродизиаком для него, а его поцелуи вызывали головокружение и томление во всем теле. Мартин умело это скрывал. Еще бы, если бы Лукас знал о его чувствах, не так интересно было бы играть в игру под названием «А не пошел бы ты, Лукас?», причиняя ему боль своим равнодушием и холодностью.
Что-то, а игры Мартин любил. Он испытывал почти садистское удовольствие, заставляя брата ревновать и мучиться неизвестностью касательно его чувств, хотя сам иногда испытывал это на себе, замечая, как возле Лукаса крутятся другие.
– Мартин. Если ты слышал меня, так какого черта ты не ответил?!
Злобная ухмылка исказила черты лица Мартина, когда Лукас резко стер с прокушенной губы капли крови.
Ответил?! Единственное что я могу для тебя сделать, так это свернуть твою шею и закопать прямо здесь, на поляне!
Мартин  рвал и метал. Пытаясь вырваться из пут, связывающих его руки, он конвульсивно, словно в припадке эпилепсии, дергался и рычал.
Я убью тебя Лукас! Я освобожусь, и убью тебя! Сукин сын! Что ты сделал? Ты вытащил меня из теплой постели, оторвал от податливого тела и привязал меня к дереву! Ты совсем рехнулся?!
Блондин, наклонив голову набок и легонько улыбаясь, смотрел на жалкие потуги брата освободиться и привести угрозу в исполнение. В дальних уголках сознания Мартина промелькнула мысль о том, что Лукас слишком уж спокоен.  Это было непривычно, так как младший брат с самого детства испытывал к нему страх, заставляющий его сжиматься и трепетать в присутствии Мартина.
Набрав полную грудь холодного ночного воздуха, он яростно выдохнул:
- Лукас…
- Успокойся! Слышишь?!
Дальнейшее повергло Мартина в шок. Только что Лукас стоял в паре шагов от него, а теперь, приблизился вплотную. Мелькнула ладонь блондина, и он сильно, наотмашь, ударил Мартина по лицу. Сила, с которой была нанесена пощечина, не была человеческой. По инерции от удара голова Мартина ударилась об ствол и по нему паутиной побежала трещина.
- Ты… меня … ударил…
Брюнет не верил своим  глазам. Лукас, который боготворил Мартина, любил до умопомрачения, поднял на него руку?  Но, в данный момент его больше интересовало не «Почему?», а «Как?». Что изменилось? Или кто? Ответ не заставил себя долго ждать.
- Да Мартин, я не тот Лукас, которого ты когда-то мог втоптать в грязь, унизить. Теперь я и ты – мы равны по силе. И то, что ты удивлен, это даже хорошо. Ты хоть услышал меня и перестал рычать как зверь на кусок мяса.
-И что заставило тебя так думать Лукас? Ты видимо забыл, что это я, Мартин, и я могу сделать с тобой, что моей душе будет угодно! Если ты думаешь, что связав меня, ты получил надо мной власть, то позволь разочаровать тебя, ты заблуждаешься! Или тебе уже надоели твои меланхоличные дружки, и ты хочешь пожестче? Тогда нужно было только попросить, я бы не отказал тебе в такой мелочи!
Внезапно судорога пронзила тело Мартина насквозь, заставив его согнуться и взвыть от боли. Казалось, что внутри него раскаленный добела, металлический прут, который вгрызается в мягкую плоть, причиняя адские муки. Боль стальными когтями рвала тело Мартина, заставляя его балансировать на грани сознания.
- Чем ты напоил меня, что внутри все сгорает и сжимается? Я не вынесу это пытки! Лукас! Ты решил раз и навсегда решить свою проблему? Избавиться от страданий, вырвав с корнем их источник?! Ты решил отравить меня?!

Боль, этот злобный зверь, притаилась внутри и на некоторое время дала ему передышку. Но Мартин знал, подсознательно, чисто интуитивно, что так просто она его не отпустит, и это только начало…
Он, наблюдая за братом, терялся в догадках. Мысли проскальзывали в голове, как песчинки в песочных часах, заставляя его нервничать и чувствовать напряжение от неизвестности.
Что происходит с Лукасом? И Лукас ли это вообще? Он всегда испытывал передо мной благоговейный страх, а теперь посмел ударить меня, он всегда был слабее меня, этакий хороший мальчик, а теперь он безмерно силен,… Что здесь творится, черт возьми?!
То, что и его сила возросла неимоверно, Мартин еще пока не ощущал в полной мере, но, тем не менее, его не могло не настораживать, что удар брата прошел для него без последствий.
Я помню, как ударился головой о дерево, о такой мощи моя шея должна была сломаться, а я жив и здоров.… Наверно,  Лукас опоил меня каким – то наркотиком, иначе как объяснить произошедшее?
Сквозь пелену размышлений, погрузившись в которые Мартин пытался отвлечь себя от огня пожиравшего его душу и тело, донеслись слова Лукаса о том, что он, Мартин, всегда считал себя превыше всех, приравнивал себя к Богу, а остальные для него, в особенности его брат, были ничтожествами. Мартин, сквозь стальные путы адских мук, самодовольно усмехнулся.
Я не считал себя таковым, я такой и есть! Это разные вещи, мой дорогой брат, но тебе их не понять! В тебе нет того, что есть во мне, и никогда не будет! Может поэтому, ты так привлекаешь меня…
Лукас, метнувшись к брату, кричал ему в лицо, что он эгоист, самоуверенный подонок, и что, несмотря на внешнюю показуху а-ля «Мне никто не нужен», Мартин никогда и ни к кому, не испытывал таких чувств как к брату. Нежность освежающей волной затопила пылающее сердце Мартина, но на красивом лице не отразилось ровным счетом ничего. Мартин ван Лейден умело скрывал свои эмоции, считая их проявлением слабости, неподобающей мужчинам.
Ты прав Лукас… Я любил тебя… Я понял это в тот самый момент, когда пришел к тебе ночью в твой День Рождения.… Когда дотронувшись до тебя, полусонного и такого теплого и родного, ощутил электрический ток, пробежавший по моим венам.… Увидел твои глаза, в глубине которых плескалась нежность и доверчивость.… Ощутил твою мягкую кожу под своими губами.… Именно тогда я понял, что безумно люблю тебя! И не смотря ни на что, продолжаю любить…
Он никогда не говорил об этом Лукасу. Ему доставляло удовольствие мучить своего брата, причинять ему боль, ломать его душу и втаптывать в грязь его  чувства. Да что там его, и любого живого существа! Он испытывал от издевательств кайф, равный по силе тому, который испытывал, держа в своих объятьях Лукаса, даря ему и себе сексуальное наслаждение от соития двух любящих людей. Мартин был как наркоман, который попробовав два равных по силе наркотика, принесших неземное удовольствие, теперь стоял перед нелегким выбором, не зная какому отдать предпочтение…
Ощутив как внизу в ногах, обутых в сапоги, волной поднимается боль, Мартин вновь рванулся из пут. Лукас, едва касаясь, легонько провел ладонью по его груди, и предусмотрительно отошел от него на пару шагов. Струны боли, которые пронзали все его тело, переплелись с тончайшими нитями наслаждения и эйфории от касаний Лукаса, и Мартин ощутил прилив дикого желания впиться поцелуем в губы брата и заставить его стонать от сладострастия. Наблюдая, как Лукас медленно расстегнул рубашку, позволив ей небрежно сползти с плеч и  обнажить торс, который маняще переливался в свете луны, выглядывающей из облаков, Мартина пронзила новая судорога желания.
Господи! Что со мной?! Я никогда еще так остро не испытывал влечения к Лукасу! Я готов молить о снисхождении!
- Я… больше… не… вынесу…
Глаза Лукаса полыхнули огнем удовлетворения. Подойдя к дереву, за ствол которого был привязан Мартин, он пристально посмотрел ему в глаза.
- Вынесешь. Я же выжил. Тот, кого ты считал слабаком, выжил. Один, никто так со мной не сидел, не разговаривал. Никому я не плакал «Ах я не вынесу пытки». Вынесешь!
Лукаса обуял гнев. Он выплескивал свои эмоции, накопленные за долгие годы холодности брата, и теперь практически кричал Мартину в лицо.
- Идиот! Ты мой брат! Одно это не позволило бы мне убить тебя! Ты считаешь, что приносил мне страдания? Ты глубоко ошибаешься! Неужели ты еще не понял, кто я теперь?
Мартин, не отрывая взгляда от горевших глаз брата, отрицательно мотнул головой.
- Я вампир. И ты им станешь скоро. Рычи, рычи. Это так возбуждает.
Мартин всегда, сколько себя помнил, обладал даром внушения. Еще в далеком детстве он часто замечал, что если очень хотел, одним взглядом мог успокоить или наоборот возбудить собеседника, внушить ему разные чувства, например доверия, гнева или страха. Он любил эмоции других людей, коллекционировал их, примерял на себя время от времени.… Вот и сейчас, наблюдая как гнев Лукаса, подпитанный самодовольством, набирает силу, он использовал свой природный дар, впитывая эти эмоции как губка, и обращая в свою пользу.
Возбуждает? Да тебе это нравится! Ты всегда быль не прочь поиграть, да братишка? Что ж игры – мой конек!
Осознание того, что его брат стал вампиром, нисколько не испугало Мартина, наоборот, это заставило его кровь еще быстрее побежать по венам и ощутить, как адреналин начинает зашкаливать, заставляя сердце биться быстрее в предвкушении последующих событий.
- Лукас… - Голос Мартина переливался всеми цветами ласки – ты знаешь, я никогда тебе этого не говорил, но…
Наблюдая, как изменилось выражение лица Лукаса, Мартин в глубине души расхохотался.
Как же ты наивен!
- Это нелегко произнести вслух, это изменит наши отношения.… Но здесь и сейчас, я хочу сказать тебе о своих чувствах к тебе… я хочу, чтобы ты знал, что я сейчас испытываю, когда вижу тебя…
Лукас нетерпеливо закусив губу, подошел ближе к брату и жадно взглянул на него в ожидании.
- Когда я вижу тебя… единственное мое желание… дотронуться до тебя и СВЕРНУТЬ ТЕБЕ ШЕЮ, СУКИН ТЫ СЫН!!!!
Собрав остатки сил, Мартин ожесточенно рванулся из плена веревки.

Рванувшись, что было сил, Мартин с удовлетворением ощутил что веревка, сковывающая его руки, немного ослабла. Этого было достаточно, чтобы его рука, выскользнув из плена, быстро, по-змеиному, метнувшись вверх, перехватила запястье брата. Лукас, слегка «захмелевший» от слов Мартина, явно не ожидал от него такой прыти. Ощутив на своей руке стальной захват, он, чертыхаясь, рванулся в сторону. Раздавшийся хруст кости возвестил о том, что Мартин сломал ему кость, но блондин, слабо вскрикнув, тут же выровнял руку.
- Иди к черту Мартин!
Из горла Мартина вырвалось рычание. Его глаза сузились от гнева, а тело вибрировало от переполнявшей его силы. В голове крутилась мысль о том, как Лукас так легко и быстро смог восстановиться от увечья, и сможет ли он делать также. То, что это подвластно вампирам, он уже понял, а  то, что он сам стал вампиром – он уже принял…
Лукас вспыхнул как спичка. Черты его лица исказились, верхняя губа, приподнявшись, обнажила белоснежные клыки и он, зловеще прорычал:
- Ты любишь боль?! Я тебе ее покажу. Ты еще слаб. И поэтому прочувствуешь все.
Мартин ощутил, как Лукас, вывернув ему руку, одной рукой заломил её ему за голову.
Детские шалости! Ты думаешь напугать меня этим?
Другая рука Лукаса скользнула в волосы Мартина, и он рывком впечатал голову брата в дерево. Со ствола  посыпались щепки, но Мартин лишь скрипнул зубами от ярости.
- Не нравится быть униженным?! Но теперь я чувствую власть и упиваюсь ею, видя тебя такого загнанного!
Это все на что ты способен? Ударить меня головой об дерево и вывернуть руку? Ты явно переоценил свои способности!
Мартину было наплевать на физическое ощущение боли. Когда он был человеком, она никогда не была настолько сильна, чтобы заставить его молить о пощаде. На данном этапе его жизни, единственная боль, достигшая его сердцевины и заставившая страдать, была боль при обращении в вампира. Но она быстро проходила, и он все сильнее ощущал, что внутри его все леденеет, и становится нечувствительным.  Уже только за это, он готов был благодарить Лукаса, а сколько еще впереди!
В пылу ссоры с братом, Мартин почувствовал прилив мощнейшего плотского желания. Его «древо жизни» налилось и слегка пульсировало. Он изнывал от возбуждения. Перед глазами проносились картинки, одна соблазнительней другой.  Мартин впивается в губы Лукаса…  Его руки скользят по телу брата…  Стон наслаждения срывается с губ…
Затуманенным взором Мартин посмотрел на брата. Казалось, Лукас понял его безмолвную мольбу, так как он ощутил, как тот провел коленом по сосредоточению его желания. Сладострастие пронзило Мартина насквозь, заставляя содрогнуться. Он застыл в ожидании, когда Лукас прильнет к нему губами, и они, вдвоем, отправятся в «путешествие»…
Вместо поцелуя, губы брата коснулись шеи. Мартин ощутил касание языка, и стон вновь сорвался с его приоткрытых губ.
Боже, Лукас! Я хочу тебя! Не медли же, черт побери!
- Ты этого хотел всегда! Но не получишь сейчас.
Открыв глаза, Мартин потрясенно уставился на брата, который, метнувшись в сторону, стоял и откровенно насмехался над ним.  Он осознал то, что Лукас уже не тот мальчик, которому он однажды преподнес в подарок урок плотской любви. Он стал сильнее, озлобился на весь белый свет и теперь сам диктовал условия игры. Дико зарычав, Мартин, освободившись, бросился к брату, с намерением получить, если не сексуальное, то хотя бы моральное удовлетворение.
Шаг, толчок, прыжок… Мартин, взлетев в воздух, сделал сальто, намереваясь, приземлится позади Лукаса и тем самым, оказаться в выигрыше. Но, он ошибся… Он не знал о всех способностях вампира…
Легко, словно танцуя древний танец, Лукас, подпрыгнув и вытянув руки вверх, перехватил Мартина и швырнул его наземь. Доля секунды, и он лежал на влажной земле и смотрел на брата, уютно устроившегося на его груди.  Мартин дернулся изо всех сил. Лукас не шевельнулся. Его тело было словно вылеплено из гранитной скалы и придавливало Мартина как камень весом в несколько тонн.
- Бесись! Ибо это только начало.
Начало?! Нет Лукас, я готов сделать то, что ты хочешь! Я сам хочу этого не меньше тебя! А потом посмотрим, начало это или конец…
- Лукас, может хватит уже? Ты доказал, что сильнее меня и я в твоей власти.… Давай оставим на потом все наши ссоры и разногласия. Я слишком долго был без тебя…
Руки Мартина обхватили ягодицы брата, а затем его правая ладонь скользнула по внутренней стороне бедра. Неверие отразилось в глазах Лукаса. Мартин понимал обуревавшие его чувства, так как он слишком часто обманывал Лукаса и использовал в своих целях. Но не сейчас, сейчас он просто хотел ощутить его рядом, заполнить его и доставить неземное наслаждение им обоим. В глубине души Мартин скучал по Лукасу, подсознательно искал его в других мужчинах и женщинах, но никогда не получал того, что ему давал только брат. Когда-нибудь, он раскроет Лукасу свое сердце… Может быть…

Ладони Мартина жадно скользили по бедру Лукаса, постепенно продвигаясь все выше и выше. Кончиком пальца, он, невесомо и ласково, провел по чреслам брата и, нервно облизав губу, посмотрел Лукасу в глаза. На лице блондина, как в раскрытой книге, читалось море терзающих его эмоций.  Он жаждал любви и ласки брата, но с опаской, Лукас слишком хорошо знал, на что способен Мартин. Уперевшись руками в грудь брата, он хрипло простонал, когда прохладная ладонь Мартина коснулась его обнаженной груди. Мартин видел  внутреннюю борьбу Лукаса между вожделением и жаждой мести, но терпеливо ждал, давая ему право выбора.
И Лукас его сделал…
- Ты просишь, ты умоляешь! Что, неужели, я оторвав тебя от той блудной, поставил забор перед твоими плотскими «хотениями», что даже сейчас ты, гордый покоритель Европы, готов унижаться перед таким ничтожеством как я?!.
Руки Лукаса оттолкнули брата и он, вскочив на ноги, отшатнулся от него, как от прокаженного.  Злость, отразившаяся на его лице, красноречиво свидетельствовала о серьезности его намерений.
- Лукас, какого ….?
Мартин недоумевал, почему Лукас, так жаждавший его любви, сейчас строит из себя целомудренную девицу. В силу своей эгоистичности, он не понимал, насколько глубокой была обида брата.
Вскочив на ноги, Мартин подсознательно пригнулся и по-звериному зарычал. Он подбирался ближе и ближе, намереваясь, если понадобится, взять Лукаса силой. Блондин, нахально усмехнувшись, словно прочитав сокровенные мысли брата, ловко ускользал. В лунном свете, изогнувшись и подрагивая, кто от нетерпения, а кто от злости, кружили две полуобнаженные фигуры. Это было похоже на фантастический танец двух диких животных, они сходились и расходились, умело сохраняя дистанцию, и распаляя друг друга.
- Вот тело, что ты жаждешь, - рука Лукаса игриво скользнула по обнаженной груди. Жест был невероятно эротичным, что вызвало у Мартина новый приступ желания. - но оно не твое. Он продолжил свою изощренную пытку, заставляя брата испытывать, хоть жалкое подобие той боли, которую он, Лукас, ощущал последние несколько лет…
-Вот губы, - пальцем он коснулся своей нижней губы. Мартин жадно перехватил воздух, когда кончик пальца юркнул во влажную «пещеру» рта - но не целуют тебя.
-Вот руки, - поманив Мартина, Лукас отступил на пару шагов назад - не ласкают тебя.
Ярость затуманила сознание Мартина, заставив его рвануть вперед. Лукас резко отпрянул,  с надеждой вновь ускользнуть и продолжить мучения брата, но сама фортуна снова открыла объятья своему фавориту Мартину ван Лейдену – Лукас, споткнувшись о камень, на секунду выпустил брата из поля зрения. Этого хватило с головой. Мартин, стремительно бросился на Лукаса и силой вжал его в каменную стену, остатки которой были разбросаны по лесу. (Видимо когда-то, в прошлые века, здесь был замок или монастырская обитель). От удара о стену Лукас скрипнул зубами, а под ноги братьям посыпались куски камня.
- Лукас! Ты что творишь! Ты…ТЫ…
Дальше Мартин не произнес ни слова. Блондин, отдаваясь на славу победителя и признавая тем самым свое поражение, умело и жадно прильнул к его губам. Сначала поцелуй был нежным и ласковым, но, постепенно набирая силу, превратился в ненасытный. Электрический ток пробежал по их телам, и заставил забыть, пусть не навсегда, а только на время, все обиды и недоразумения, боль непонимания и тоску, злость и страх…
Руки Лукаса алчно впивались в торс брата, путешествуя по груди, касаясь сосков и прокрадываясь по тропинке живота  вниз. Задержавшись на манящей выпуклости, он ощутил влагу желания Мартина и довольно проурчал. Раздавшийся треск одежды, возвестил том, что Мартину ван Лейдену надоели прелюдии, и он приступил к решительным действиям. Впрочем, Лукас был не против, он и так слишком долго ждал.… Рванув брюки Лукаса, Мартин, раздевшись сам, прижал к себе жаждущее тело брата и, с жадностью целуя его, они отправились «в путешествие»…
На мгновение, оторвавшись от мягких и податливых губ блондина, Мартин пристально посмотрел ему в глаза.
-Зачем? Зачем ты сопротивлялся? Ты же знал, что не сможешь отказать мне, не сможешь долго играть в эту игру «неприкосновенности и непорочности», просто не ЗАХОЧЕШЬ! Зачем тогда это все?!